Маггси Боггс: «Пулевое ранение изменило мое сознание уже в пять лет»

На этой неделе Москву посетил самый низкорослый баскетболист в истории НБА (160 см) и один из любимых всеми игроков 90-х Маггси Богс. Sportbox пообщался с прославленным разыгрывающим и расспросил его о нелегком детстве, возвращении «Хорнетс», любимой еде и многом другом.

— Ваше детство прошло на неспокойных улицах Балтимора. В таких условиях детям, как правило, приходится рано взрослеть. Можете припомнить какой-нибудь момент, после которого вы осознали, что детство кончилось, и началась настоящая взрослая жизнь?

— Я бы даже сказал, что такой момент в моей жизни наступил слишком рано. Я получил пулевое ранение, когда мне было пять лет. После этого все мое сознание полностью поменялось. Можно назвать это той точкой отчета, с которой началось мое путешествие во взрослую жизнь. Я понял что, прежде всего, нужно прислушиваться к самому себе, верить в себя, а уже потом обращать внимание на то, что обо мне думают люди вокруг. Подобное восприятие действительности в будущем неоднократно служило мне своеобразным щитом, в ситуациях, когда люди сомневались в моих способностях или подсмеивались надо мной. Именно так я обрел уверенность в себе.

— Тяжкое испытание в столь раннем возрасте.

— Да, улицы Балтимора жесткое место. Когда мне было 13, скончался один из моих близких друзей, и тогда в очередной раз я понял, насколько важно быть сфокусированным, оставаться верным своей цели, играть в баскетбол, чтобы благодаря ему выбраться из этого неблагополучного района. Хотя поначалу я даже и не мечтал, что моя любимая игра заведет меня настолько далеко.

— Вы росли бок о бок с одним из талантливейших баскетболистов своего поколения Рэджи Льюисом, увы, трагически ушедшим от нас так рано. Расскажите, как вы с ним познакомились.

— Конечно, на баскетбольной площадке, она была сосредоточением молодежи. Когда мы росли вместе, это было настоящее противостояние, наш район играл против их района. Тогда я и увидел его в первый раз, тогда он и поразил меня своей игрой. А уже после, когда мы стали играть за одну школьную команду, я узнал его лучше как человека и по-настоящему привязался к нему.

— Вы оказались в одной школьной команде случайно, или заранее хотели играть вместе?

— Совершенно случайно, просто у школы «Данбар» было имя, история, многие хотели учиться в этой школе, выступать за нее, и мы с Рэджи не были исключениями. У команды была отличная скаутская система, хороший тренер, вся моя семья ходила в эту школу, поэтому у меня не было сомнений в том, какое учебное заведение выбрать.

— Если мне не изменяет память, в эту же школу ходил знаменитый рэппер Тупак Шакур.

— Точно, но это было позже, мы не пересекались.

— «Данбар» и впрямь был сильной школой, но при вас обрел статус поистине легендарной. Первые два года в составе «поэтов» вы закончили с общими показателями побед и поражений — 59:0. Такой успех был в первую очередь результатом мастерства тренера, или потрясающим подбором талантов в виде вас, Рэджи Льюиса, Рэджи Уильямса и других?

— Оба фактора. Талант был неописуемый, просто запредельный, но чтобы управлять таким составом, нужен грамотный тренерский подход. И наш наставник выбрал именно такой, он относился к нам, как к взрослым, сильным личностям. Такое доверие помогло нам обрести веру друг в друга, и стало залогом того, что «Данбар Поэтс» стали лучшей школьной командой страны.

— После этого был университет «Уэйк Форест» и НБА. Под 12-м номером вас выбрал «Вашингтон», практически ваша родная команда. Как считаете, для новичка хорошо, когда он остается в родном городе, окружении или гораздо лучше, когда его выбирает чуждая ему команда, и он вынужден расти самостоятельно как личность и как игрок вдали?

— В данном случае могу говорить только за себя. Я в принципе был рад, что меня задрафтовали, попасть на драфт, услышать, как комиссионер объявляет твое имя, это было незабываемое чувство. А узнать, что тебя выбрала команда, на задворках которой ты вырос, лично для меня было вишенкой на торте. Это было нечто необычное, особенное.

— В «Буллетс» вы познакомились с Мануте Болом, еще одни физически уникальным игроком, самым высоким баскетболистом в истории НБА, рост которого составлял 231 сантиметр. Каково было быть частью такой контрастной пары?

— Мануте, пусть Господь заботится о его душе, был моим большим другом. Необычайно обходительный и застенчивый человек. Он был великолепным блокировщиком. Все говорят о его росте, но на самом деле у Мануте было инстинктивное чутье на блок-шоты. И можете верить или нет, но со временем он стал неплохо бросать трехочковые, которые он с забавным суданским акцентом называл «длииинные мячи». Неподражаемая персона, мне очень не хватает моего большого друга.

— Основные составляющие вашей игры всегда были скорость и постоянная концентрация в защите. Против кого было тяжелее всего защищаться?

— У каждого были свои сильные стороны, но я использовал то, что практически для всех игроков я был неудобным соперником. Они не привыкли играть против баскетболистов моей комплекции на постоянной основе, в них не выработалось этой привычки. И все же, если выбирать, то я бы назвал Мэджика Джонсона из-за его экстраординарного видения площадки. Опекая его, все время приходилось следить за тем, как бы он не отдал результативный пас. Фокусироваться сразу на нескольких вещах всегда непросто.

— А как думаете, кому удавалось лучше всего сдерживать вас?

— Ну, об этом, наверное, надо спрашивать у них. У меня бывали свои дни, как плохие, так и хорошие, но в НБА главное быть конкурентноспособным на постоянной основе. Если хочешь выходить в старте, будь готов показывать все самое лучшее каждый вечер, в каждой игре. Это и делает ее лучшей лигой мира.

— В современной НБА все больше отдают предпочтение атлетизму, зачастую ставя его выше понимания игры и видению площадки. Как считаете, вы с вашими способностями сумели бы пробиться в современную НБА?

— На самом деле, в 80-е и 90-е игра была жестче, и самим игрокам это нравилось. Сейчас, после изменения правил, игра стала более мягкой, каждый контакт это потенциальное нарушение правил. Мне приходилось играть против более габаритных игроков, в более агрессивной манере. Так что, думаю, я бы преуспел в нынешней НБА.

— Современным «Шарлотт Хорнетс» вы бы точно не помешали. Как считаете, есть какие-нибудь сходства между нынешней командой и той, за которую вы выступали?

— Нет, не вижу каких-либо сходств у этой команды с той, что была у нас. Я рад, что название стало прежним. Ребята очень стараются, после прошлого года от них многого ждут. Старт, конечно, неважный, но время для попадания в плей-офф еще есть. Эл Джефферсон, Кемба Уокер демонстрируют неплохую игру, стараются быть агрессивными на площадке. Сейчас самое главное направить всю эту энергию в нужное русло.

— Говоря о сходствах с прошлым, некоторые называют Джефферсона именно центровым старого типа.

— Согласен, я бы не сравнил его, скажем с Алонзо Моурнингом, но он определенно центровой типа 80-х, 90-х. Он не столь быстр, зато у него широкий шаг, он любит играть спиной к кольцу, старается использовать ложные приемы и только потом завершать атаку. Такие игроки, вне зависимости от времени, всегда будут очень продуктивными.

— А как быть с игроком, носящим майку с номером один. Люди частенько удивляются тому, что «Шарлотт» еще не изъял ваш номер из обращения, ведь в истории клуба вы лидируете по количеству сыгранных минут, передач и перехватов. А сейчас ваш номер носит Лэнс Стивенсон — игрок с, мягко говоря, неустойчивой репутацией.

— Вам лучше спросить об этом руководство «Хорнетс», все ответы там. Они сделали то, что хотели. Мне лишь остается смириться. Но и у народа тоже имеется свое мнение.

— Вы тренировали клуб женской НБА «Шарлотт Стинг», сейчас тренируете детишек в команде «Объединенной Христианской академии», не строите планов насчет тренерства в НБА?

— В первую очередь, мне нравится учить, наставлять людей, мотивировать их. Я не преследую цели непременно оказаться в НБА. Если это случится, значит случится. Пока же мне нравится прививать ребятам любовь к игре, относится к ней, как к способу познания жизни. К тому же, если бы я и стал тренировать в НБА, то только «Шарлотт». Я прочно осел в этом городе, он многое значит для меня и моей семьи, и мне не хочется никуда переезжать.

— Вы участвуете во многих благотворительных, социальных акциях. В чем уникальность программы NBA Cares?

— Уникальность NBA Cares, в том, что им действительно есть дело до того, как развивается баскетбол в других странах. Они заинтересованы не только в том, чтобы находить новые рынки реализации, но и в том, чтобы баскетбол развивался глобально, а молодые ребята становились лучше.

— При всех этих многочисленных переездах и загруженности у вас еще хватает времени на управление своим собственным рестораном.

— Нет-нет, вообще-то это не мой ресторан, я не являюсь его владельцем или совладельцем. Друзья попросили меня разрекламировать его, вот и все. Сам бы я никогда не взялся за такое ответственное дело. В него нужно быть полностью погруженным, все время быть там, наблюдать за персоналом. У меня просто не хватило бы времени на это.

— А вообще, какую кухню вы предпочитаете?

— Люблю морепродукты и пасту.

— Из российской кухни уже что-нибудь попробовали?

— Да, пробовал русскую кухню, пробовал блины. Как говорится, в штате надо пробовать то, что тебе дает этот штат. Но, так или иначе, глядя в меню, я волей-неволей начинаю искать морепродукты. Сибас, лосось, просто объедение.

— И наконец, на закуску, грядет Рождество. Какое оно, рождественское желание Маггси Богса?

— Мое желание, чтобы вся моя семья была здорова, чтобы преуспела во всех начинаниях. Чтобы моя жена продолжила развиваться как личность, чтобы меня не забывали в НБА. Я и так немало получил от Господа, поэтому благодарен уже за то, что у меня есть, и не прошу о многом.