Усы революции приведут к трофею? Есть сомнения

Новаторам не часто удается извлекать дивиденды из своих открытий. Да, их имена становятся синонимами выдающихся изобретений и достижений, но в каком контексте? Мадам Кюри открыла понятие радиоактивности, химические элементы радий и полоний, стала первым двукратным обладателем Нобелевской премии, но в итоге скончалась от последствий долгих лет работы с радиоактивными веществами. Винсент Ван Гог стал знаковой фигурой и фактически зачинателем постимпрессионизма, но в 37 лет, будучи голодным босяком, не придумал ничего лучше, чем покончить с собой. Эти и многие другие первооткрыватели навсегда останутся в истории, но максимально реализовывали и монетизировали их идеи совсем другие люди. Не обязательно плохие или алчные, просто более предприимчивые.

По этой причине я не удивлюсь, если Майк Д’Антони не выиграет чемпионство с «Хьюстоном» или какой-либо другой командой. Он — реформатор, популяризатор и фанатичный приверженец идей, подсмотренных у Дона Нельсона и Рика Адельмана, которые Д’Антони позже довел до абсолюта. Но эта преданность одной философии чаще всего означает отсутствие гибкости, столь необходимой в плей-офф. Ведь для Д’Антони задача стоит иначе, чем для «Лейкерс», «Бакс» или «Клипперс». Майку необходимо не просто выиграть чемпионство, а выиграть его на своих условиях — показать, что его сверхатакующая система с маленькими пятерками способна давать результат, а не просто быть лучшим баскетбольным аттракционом на Земле. Мне хочется поддержать Д’Антони в его начинании. Не потому что я симпатизирую «Хьюстону» в целом или отдельным его игрокам. Можно углядеть в этом самодовольство или даже ту самую алчность, но причина проста. Система Д’Антони, о которой так много говорят и которая в данный момент утрамбовывает до уровня навозного слоя в свинарнике лучшие команды НБА, была апроприирована и доведена Д’Антони до ума еще в Европе.

Считайте меня снобом, но мне не нравится читать о восхождении тренера «Хьюстона» в касту привилегированных тренеров НБА, начиная с его появления в «Финикс Санс» и судьбоносного обмена Стива Нэша. Именно сезон-2004/05 принято считать точкой отчета «большой карьеры» Д’Антони и началом демонстрации его динамичной, атакующей системы. В лучшем случае иногда упоминается, что до этого Д’Антони тренировал в Италии, затем неудачно пробовал себя в «Денвере», потом вернулся в Старый Свет, а затем его каким-то чудом, по неведомой никому причине, нанял «Финикс»: сначала как ассистента, а затем уже в качестве главного. Досадно раз за разом наблюдать такие общие и снисходительные формулировки, особенно если хотя бы частично иметь предоставление о том, чем для Д’Антони является европейский баскетбол.

Европейский баскетбол дал Д’Антони — его имя. Именно в «Милане», еще в бытность игроком, Майк сделал себе репутацию. Разыгрывающий провел в составе титулованного клуба 14 лет, стал самым результативным игроком в его истории, дважды становился чемпионом Евролиги и пять раз чемпионом Италии, доигрался до выведения из обращения своей майки с номером 8, вошел в число 15-ти самых влиятельных личностей в истории Евролиги, а главное — заслужил прозвище «Усы». И это лишь в бытность игроком. Все тот же «Милан» по окончании игроцкой карьеры Д’Антони предоставил ему должность главного тренера и площадку для его экспериментов. Самолично пылить Майк закончил в 1990-м, и уже тогда понял, что среди европейцев лишь немногие способы тягаться с американскими легионерами в физике и атлетизме, следовательно — надо было брать чем-то другим.

Альтернативой индивидуальному атлетизму стала командная скорость. Многие клубы могли позволить себе лишь несколько качественных легионеров, и частенько вся их тактика была ориентирована на их сильные качества. Если игрок выдыхался, то команда была вынуждена либо сажать его и выпускать заведомо менее квалифицированного баскетболиста, либо сбрасывать темп. Д’Антони решил «убивать» соперников стремительностью действий — темпом, для создания и руководства которым ему всегда необходим выдающийся плеймейкер. Поэтому перед тем как под руководством усача заиграли Чонси Биллапс, Стив Нэш, Джеймс Харден и Крис Пол, в составе «Милана» появился Саша Джорджевич. Именно лысый серб гнал вперед своих партнеров и помог «Милану» взять первый серьезный трофей под началом Д’Антони — Кубок Корача в 1993-м. На протяжении дальнейших шести лет усатый маэстро оттачивал свои навыки сначала в «Милане», а затем в «Бенеттоне», прежде чем удостоился осторожного приглашения в «Наггетс».

Затевающие разговор о «первом блине, который вышел комом», понятия не имеют о том, в каких условиях оказался тренер. Укороченный до 50 матчей из-за локаута сезон, 5 оставшихся от предыдущего состава игроков, борзый Ник Ван Эксель, только-только переехавший из «Лейкерс» и потому считавший себя централизованной вершиной всех гор штата Колорадо, плюс 4 новичка, самым топовым из которых был Раф ЛаФренц, запомнившийся исключительно тем, что не выловил тот самый пас локтем от Джейсона Уильямса на матче новичков против второгодок. Вот из этого супового набора Майк должен был в кратчайшие сроки сварганить царскую уху. С нестабильным Ван Экселем и второгодкой Чонси Биллапсом на ключевой для системы Д’Антони позиции разыгрывающего все, на что сподобился Майк, — это 14-36 и последнее место в рейтинге по качеству игре в защите. «Денвер» это не устроило, а другие клубы демонстративно проигнорировали кандидатуру Майка, посчитав его методики слишком провокативными и малодейственными. Чтобы переубедить скептиков Майку потребовал всего лишь один сезон.

Удивительно, как часто игнорируют сезон-2001/02 в исполнении «Бенеттона», который, несмотря на всю тесную связь Д’Антони и «Милана», по сути, стал кульминацией европейской тренерской карьеры Майка. Благодаря богатому спонсору, который — как это часто бывает в итальянском спорте — вкладывал не только честно заработанные, но и спрятанные от налоговой незаконно нажитые деньги, команда из Тревизо получила выдающихся исполнителей на позиции, определяющие эффективность тактики Д’Антони. Благодаря молодому центровому сборной Италии Денису Марконато, Д’Антони мог играть с одним мощным игроком передней линии и с облегченной четверкой. До недавнего времени в «Хьюстоне» эту роль исполнял Капелла. Но чаще всего в передней линии Майк полагался на дуэт высокорослых мощных форвардов, способных атаковать издали — Бостьян Нахбар и Хорхе Гарбахоса.

Люди, которые благодаря Д’Антони появились в НБА задолго до Барньяни, Галлинари, Порзингиса, Маркканена и прочих. Темп контролировали плеймейкер «Скуадры Адзурры» и в будущем серебряный призер Олимпиады Массимо Буллер, а также мобильный легионер Чарли Бэлл. Ну, и еще одна немаловажная фигура в построения «усача» — дальнобойщик, атакующий из углов и максимально раскрывающий пространство для проходов. Сегодня в «Рокетс» это Пи Джей Такер, тогда это был одиозный российский снайпер Сергей Чикалкин. «Чика», конечно, не отрабатывал в защите как Такер, но дело свое знал, и когда тренер доверял ему, старался не опускаться ниже определенного уровня. С этим «Бенеттоном» Д’Антони выдал в очень приличном (на тот момент) чемпионате Италии показатель 28-8, стал победителем турнира, а также дошел до «Финала четырех», где уступил в первом матче другой итальянской команде — «Болонье», в составе которой были еще не блиставший лысиной Ману Жинобили и Марко Ярич.

То, насколько самобытной и эффектной выглядела игра «Бенеттона» Д’Антони, а также последующие выступления ряда сборных на чемпионате мира в 2002-м, заставили функционеров НБА задумается и понять, что будущее лиги не только за грубой силой, но и за быстрой мыслью. В том числе мыслью об адаптации и уходе от ветшающих представлениях о классических позициях. «Финиксу» нечего было терять, отчасти и поэтому они поверили в Д’Антони и не стали ему мешать, когда он сдвинул мощного форварда Амаре Стаудмайера в центр, а Шона Мэриона, еще недавно начинавшего карьеру высокорослым атакующим защитником, определил на позицию четвертого номера. Жонглировать результативными передачами было доверено Стиву Нэшу, а остальное, как говорится, история. Важно только не забывать, что как бы она ни закончилась, началась она вовсе не в НБА, а гораздо раньше и на другом континенте.