Новицки: кандидата в президенты не поддержал

Новицки: боялся, что в США надо мной будут шутить

Звезда НБА Дирк Новицки был высоким неуклюжим подростком, когда Хольгер Гешвиндер впервые увидел его игру. Благо экс-баскетболист немецкой сборной быстро разглядел скрытый в парне потенциал и взял его под своё крыло. Наставник выступил для Новицки в роли этакого гуру. Он помог Новицки превратиться в одного из лучших игроков мира. Дуэт рассказал Spiegel International о своих отношениях.

– Г-н Гешвиндер, вы знаете Дирка Новицки на протяжении почти 20 лет. Вы обучили его, помогли развиться таланту и сделали из него международную звезду. Сколько Гешвиндера в лидере "Маверикс" Дирке Новицки?
Гешвиндер: Вообще нисколько.
Новицки: Да ладно, тренер. Разумеется, вы сделали из меня человека.

– В каком смысле?
Н.: Он был со мной, когда я рос. Он отстоял моё желание играть в баскетбол. Без него я был бы каким-нибудь бизнесменом или художником в компании. На площадку же ходил бы раз в неделю – не больше, чтобы пивной живот не вырос.

– Всё ещё помните вашу первую встречу?
Н.: Хольгер подошёл ко мне после матча молодёжной лиги. Он сказал, что я талантлив. Помните, где и когда это было?
Г.: В 1994 году, в Швайнфурте.
Н.: Я тогда даже не смог вспомнить, как вас зовут, и подумал, что вы сошли с ума.
Г.: Не ты один.
Н.: Вообще, я считал, что баскетбол – игра для женщин. Моя мама профессионально занималась этим видом спорта. Сестра ходила в секцию. Когда я рассказал о встрече, они объяснили, что ко мне подходил капитан немецкой сборной по баскетболу.

– Г-н Гешвиндер, вы всегда держались в тени. Теперь же написали книгу "Новицки: История", которая выйдет в конце октября. Откуда взялась такая идея?
Г.: Я попытался описать всё, что необходимо сделать молодому и очень талантливому спортсмену, чтобы проложить путь к вершине.

– И каким же образом?
Г.: Я стараюсь задействовать сильные стороны каждого игрока. Мне было ясно с самого начала, что именно делать с Дирком. Понимал, что нет смысла делать из него бегуна на длинные дистанции, штангиста или гимнаста. Он должен был использовать физические и антропометрические преимущества. Баскетбол был самым подходящим видом. Но ведь одни физические данные сами по себе не сделают вас хорошим исполнителем. Вот почему мы с ним особо оттачивали технику броска. В результате он стал одним из первых игроков выше 210 сантиметров, который реализует больше 50 % бросков с игры (в том числе 40 % – трёхочковых) и более 90 % с линии штрафных в течение всего сезона.
Н.: Но это только часть успеха. Я по натуре очень ленивый и люблю пойти по пути наименьшего сопротивления. Хольгер доставал меня и заставлял начинать упражнения с самого начала.
Г.: Ты же знаешь, что отказ – это не ответ.
Н.: О, боже! Эта фраза напоминает о военной службе. Я не собирался идти в армию, потому что хотел стать профессиональным баскетболистом. Хольгер предложил мне завершить базовое обучение. После этого вместе с моим товарищем Робертом Гарреттом я прошёл через, вероятно, самым тяжёлый период в жизни. Хольгер же всё время выдвигал сумасшедшие идеи во время тренировки, чтобы поддерживать меня в хорошем настроении. Вы помните выражение на моём лице, когда ваш друг Эрни вдруг начал играть на саксофоне, а я должен был двигаться в такт музыке?
Г.: Да, потому что не хочу видеть баскетбол как всего лишь схематичный ряд шагов.
Н.: Я знаю, баскетбол – это танец. Но в то время совсем не понимал принципов обучения. Ещё надо было читать стихи и изучать физику.
Г.: О, да. "История природы" Карла Фридриха фон Вайцзеккера.
Н.: … и я научился играть на музыкальных инструментах, ходил на "Парсифаль" в Байрейте. В какой-то момент до меня дошло, что я должен расширить кругозор. Кстати, играл на гитаре вместе с группой на свадьбе моей сестры в Лас-Вегасе.

– Похоже ли ваше общение на отношения тренера по теннису со своим подопечным, который уже не может отойти от заданного курса и всегда обращается за советами и указаниями?
Н.: Нет, конечно. У нас очень хорошие отношения. Я до сих пор хорошо помню первые несколько лет в НБА. Сильно тосковал по дому и тренеру. Будучи новичком, часто приходилось таскать сумки ветеранов или покупать им гамбургеры. Каждый по-разному относится к этому, я же чувствовал себя не в своей тарелке.

– А сейчас, когда вы отыграли в НБА больше десяти лет, как-нибудь издеваетесь над молодыми?
Н.: Нет, это не моё дело. Лучше лишний раз позвоню Хольгеру и попрошу у него совет. Иногда, конечно, мне хотелось подколоть какого-нибудь новичка, но я отказываюсь от этого, как только вспоминаю наставления Хольгера. Он говорил, что спорт не может быть всем в жизни. Он учил меня обдуманно принимать решения и отвечать за них. Мне повезло: рядом находился человек с большим жизненным опытом, которому я мог доверять.
Г.: На самом деле не всё так просто с таким добродушным парнем, как Дирк. Он спрашивал меня обо всём. Всегда чувствовал ответственность за него, выслушивал и предлагал варианты. Но в конце концов принимать решения должны вы сами.

– Если не секрет, что советовался Дирк?
Г.: Когда был молодым, например, спросил, стоит ли поменять команду или предпочесть новый контракт от "Далласа"? Отказаться ли от летнего перерыва и играть за национальную команду или потратить время на восстановление? Поверьте, было время, когда я хотел, чтобы Дирк принимал другие решения. Но всё же это его жизнь, я мог только поспорить, но не решать за него. Вообще же Дирк молодец: спортсмен должен уметь жить самостоятельно.

– Что вы имеете в виду?
Г.: Если ты не настороже, то тебя запросто могут эксплуатировать. Нередко ведь так и происходит у молодых звёзд и звёздочек Голливуда. Вообще, часто задаюсь вопросом, знаменитости действительно сами что-то делают согласно своим убеждениям или они просто марионетки в чужих руках? В США, например, частенько звёзды спорта и шоу-бизнеса поддерживают одного из кандидатов в президентских кампаниях. Однажды Дирк получил схожую просьбу.

– Вы приняли это предложение?
Г.: Нет, конечно. Это была плохая идея, тем более она не вписывалась в его тренировочный график.
Н.: Я до сих пор плохо разбираюсь в политике.

– После того как вы перешли в НБА, вы посчитали нужным доверить себя американским агентам?
Н.: Да.
Г.: Могу рассказать несколько забавных историй об этом.
Н.: Знаете фильм "Джерри Магуайер" с Томом Крузом в главной роли? Так вот, мы встретились с несколькими агентами. Беседа жутко походила на сцену из какой-нибудь комедии. Всё было ясно после нескольких минут – они просто хотят "срубить бабла" (смеётся). Сказал, что не хочу принимать поспешных решений. Мол, мне нужно пару дней спокойно подумать — и всё в таком роде.

– В жизни случались моменты, в которых ваши отношения прошли серьёзную проверку?
Г.: Да, у нас были трудные ситуации, я бы даже сказал — кораблекрушения с большим количеством свидетелей.

Например, вы были под следствием и заключением в 2005 году. Вас приговорили к одному году лишения свободы условно за уклонение от уплаты налогов на сумму в несколько миллионов евро. Дирк, вы утверждаете, что выплатили 15 миллионов в залог за вашего наставника. У вас были какие-нибудь подозрения на этот счёт?
Н.: Почему?

– Помощь деньгами якобы вытекала из ваших рабочих отношений, нет?
Н.: Мы не раз говорили об этом. В общем, не стоит снова поднимать этот вопрос.

– Как вы справляетесь с этой проблемой сегодня?
Г.: Не могу вдаваться в подробности. Но, оглядываясь назад, это был ещё не самый трудный момент в наших отношениях.

– Какой же тогда?
Г.: Когда узнал, что Дирка обманула женщина.

– Вы говорите о скандале вокруг его тогдашней невесты, Кристал Тейлор, которая использовала поддельные документы и была объявлена в розыск по нескольким обвинениям в мошенничестве? Тейлор была арестована в мае 2009 года в доме Дирка, верно?
Г.: По юридическим причинам мы не можем говорить об этом подробно.

– Как вы сказали человеку, с которым у вас близкие отношения, что его невеста изменяет ему?
Г.: Поверьте, это было нелегко. Мы сели вместе – и в какой-то момент я просто должен был сказать об этом. Мы знаем друг друга очень хорошо, но в тот момент я действительно не мог себе представить, что он чувствует, как он будет реагировать. Можно узнать всё о летучих мышах – и всё равно понятия не иметь, каково это – быть летучей мышью.

– Что вы тогда чувствовали?
Н.: Сначала не мог поверить в это. Но когда понял, что это правда, то испугался реакции окружающих. До этого момента мы пытались как можно меньше распространяться о моей личной жизни. Вдруг это был бы скандал? Тогда ведь шёл самый разгар плей-офф – я должен был сосредоточиться на игре. Когда же сезон закончился, я полетел домой объяснить родителям, что произошло на самом деле.

– Ваши родственники расстроились из-за того, что вы так долго не рассказывали им подробности?
Н.: Конечно, родители хотят, чтобы дети доверяли им. Но повторю ещё раз: в то время не мог всё бросить и улететь. Я всё уладил во время семейного отдыха в летние каникулы. Хольгер тоже сделал много хорошего. Правда, при мысли о возвращении в Соединённые Штаты чувствовал себя неловко. Боялся, надо мной будут смеяться. Но вышло всё наоборот. Никто не шутил по этому поводу. Напротив, всячески поддерживали. Уверен, что это был хороший урок.

– Прошло много времени прежде чем вы снова смогли доверять женщине?
Н.: Я вообще не из таких парней, которые легко и просто подходят к женщинам. Если бы кто-нибудь сказал мне тогда, что буду счастлив в браке три года спустя, я, конечно, не поверил бы.

– Сколько вы ещё будете играть в баскетбол?
Н.: Есть определённые мысли на этот счёт. Даже знаю, что делать после завершения профессиональной карьеры. Но рано об этом говорить. Мой контракт с "Мавс" действует ещё два года.

– Значит, ещё два года?
Г.: Вот тогда мы возьмём время, дабы подумать о следующем шаге.
Н.: Если бы вы выбирали путь, я бы играл до тех пор, пока не стал запасным, верно?
Г.: Я просто говорю, что Дирк не должен стать одним из тех ветеранов, которые вдруг поняли, что они ушли слишком рано, и вернулись, потому что не могут найти ничего достойного и не знают, что делать со своей жизнью. Это была ошибка многих великих игроков.
Н.: Это был бы кошмар. Даже не хочу представлять такую ситуацию, при которой мне пришла бы в голову такая идея. Вы знаете, какую взбучку мне задаст тренер (смеётся).
Г.: Вот увидишь (улыбается). Если говорить серьёзно, то уходи, когда будешь полностью уверен: настал подходящий момент. Но только в том случае, если у тебя есть конкретные идеи о том, что будешь делать дальше. Вот тогда мы сядем и поговорим об этом.

– Какие варианты вы предлагаете ему после завершения карьеры спортсмена?
Г.: Он на самом деле не заинтересован в политике. Я думаю, что открыть в Германии школу – неплохая идея. Кроме того, он мог бы посвятить некоторое время благотворительным фондам. Там, кстати, ещё многое можно сделать.

– Можете себе представить, что закончите карьеру в немецкой баскетбольной лиге?
Н.: А почему бы и нет? Я совсем не исключаю такой возможности.

– Будете ли вы участвовать в чемпионате Европы в Словении в следующем году?
Н.: Ещё слишком рано, чтобы принимать окончательное решение по этому поводу. Поддержка команды очень важна и много значит для меня. К сожалению, мы не попали на Олимпиаду в Лондоне. Если я могу использовать свой опыт, чтобы помочь следующему поколению баскетболистов попасть на Олимпиаду в Рио-де-Жанейро, то я, конечно же, поделюсь им. Это привлекательная идея. Вам достаточно на сегодня?

– И последний вопрос. Г-н Гешвиндер, вы боитесь момента, когда ваш приёмный сын не будет больше в вас нуждаться?
Г.: Я не боюсь. Этот момент настал уже очень давно.