История баскетбола не может быть написана без Джерри Краузе

Солнечный свет пробивается через стеклянную дверь. Жена Тельма разогревает тарелку супа на плите. Белый снег укрывает двор дома Джерри Краузе в пригороде Чикаго в конце января. Внутри находимся мы, общаясь за кухонном столом на протяжении полутора часов. Умудренный опытом скаут рассказывает о деле своей жизни.

Наконец, запись закончена, Краузе наклоняется ко мне и спрашивает: «Как думаешь, я попаду?»

Этот вопрос — «Попаду ли я в Зал Славы баскетбола?» — Краузе задавал часто. В свои 77, мучаясь с давней болезнью костей, Джерри очевидно видел конец. Он говорил о том, чтобы попасть в Зал Славы в качестве скаута, прославляя тем самым ранних пташек, среди которых был и он сам, следя за баскетбольными и бейсбольными талантами на протяжении 50 лет. Лишь немногим из них удавалось стать генеральными менеджерами, вытащить Фила Джексона из забытой богом CBA, задрафтовать Скотти Пиппена из Центрального Арканзаса и заставить хорвата Тони Кукоча сменить Европу на НБА. Эти скауты не принимали участие в шести чемпионских парадах их детища, как это делал Краузе.

Тем не менее Джерри всегда представлял этот вечер в Спрингфилде. Вечер, когда он наконец станет в один ряд со своими подопечными.

Краузе умер во вторник, в северном пригороде Чикаго, спустя неделю после официального уведомления о выборе в Зал Славы, которое предшествует формальному объявлению во время Финала четырех NCAA.

Сидя за кухонным столом во время недавней записи, Краузе сказал мне: «Я хочу быть там, когда все это случится, но кто знает…»

Мне приходилось откладывать свое путешествие в Чикаго дважды, потому как Краузе уже находился в агонии. Однажды он позвонил и начал извиняться за то, что элементарно не сможет высидеть длительное интервью — болели кости.

Я не знал Джерри Краузе как действующего управленца, только после его выхода на пенсию — мы общались посредством длинных писем по электронной почте и периодических звонков. Он давно должен был войти в Зал Славы, но Краузе никогда не был «политическим животным», посему Джерри мог попасть в Спрингфилд только как содействующее лицо (contributor). Он никогда не был частью тусовки, посему глава Злава Славы Джерри Коланджело не считал обязательным приоритетом ввести Краузе в какой-то конкретный год. Владелец Чикаго Джерри Рейнсдорф был введен в Зал Славы, а вот человек, построивший вокруг Майкла Джордана блестящую команду, нанявший Фила Джексона из команды Олбани Патрунс и гуру треугольного нападения Текса Винтера, — нет.

Впрочем, до самого последнего дня Краузе был бесконечно увлечен современной НБА. Много спрашивал о генеральных менеджерах и игроках. Он просил рассказать об Ар Си Бьюфорде, Ниле Олши, Масаи Уджири или Сэме Прести. После того как Кевин Дюрант покинул Оклахому, Краузе начал задавать мне вопросы о составе Оклахомы и политике Сэма Прести. Я рассказал об этом разговоре Прести и передал телефонный номер. Совсем скоро я узнал, что Сэм отправился в Чикаго и провел день в компании Краузе.

Краузе спросил Прести: «У тебя бывало такое чувство, когда ты видишь что-то и… случается вспышка? Я называю это «наэлектризованным скаутингом».

Джерри всегда воодушевлял просмотр талантов. Во время визита Прести он достал из архивов папку со старыми скаутскими отчетами, где все было четко каталогизировано. «Игроки, о которых я не слышал ровным счетом ничего. Игроки, которые так ничего и не добились», — делился потом генеральный менеджер Оклахомы.

Краузе было что рассказать о каждом (!) из них, но еще больше он хотел услышать о молодых игроках Оклахомы, о том, как Прести планирует справиться с потерей Кевина Дюранта. «Он был крайне любопытен и спрашивал буквально обо всем», — говорит Прести.

Возможно, ни один менеджер в НБА не имел более близких отношений с Краузе, чем ассистент генерального менеджера Орландо Мэджик Мэтт Ллойд. Ллойд начинал в Чикаго интерном, и еще тогда попросил Джерри стать его проводником и советчиком. Как только Ллойд стал частью главного офиса Буллс, они стали проводить совместные обеды по вторникам. По сути, это были семинары по скаутингу. Ллойд старался впитать каждое слово, делал множество пометок.

На следующий после смерти Джерри Ллойд позвонил Тельме Краузе и честно рассказал ей о том, что ее муж давал ему старые скаутские отчеты. «Их нужно возвращать вам?» — спросил менеджер Орландо. В ответ Тельма только рассмеялась и попросила не присылать бумаги обратно. Дом и так был переполнен различного рода папками, файлами и бумажками. По правде говоря, оба понимали важность этих документов, а Мэтт Ллойд хотел бы их сохранить. Для него они были очень важны.

«Я давал и буду давать их нашим молодым скаутам, потому как каждый из нас до сих пор может учиться у Джерри», — говорит Ллойд.

Долгое время люди не догадывались о великодушии Краузе. Как минимум потому, что он сам не давал повода. Он не был особо социализирован, да и попытки Джордана и Джексона превратить его в глазах общественности в «человека со свечкой», снизить его роль в успехах команды, всерьез ударили по состоянию Краузе. Восемь лет назад, утром в день церемонии введения Майкла Джордана в Зал Славы, я встретил Джерри и Тельму в холле отеля Марриотт в Спрингфилде. Чуть позже в помещение вошел старый журналист из Чикаго, Джерри пошатнулся и сжался как кулак. Журналист поздоровался и улыбнулся, но Джерри сразу пошел в другую сторону, начав вспоминать о его старых публикациях.

«Джерри, успокойся. Отпусти это», — умоляла его жена.

Краузе слишком долго носил в себе старые обиды, но, как показалось мне во время наших недавних бесед, все это размылось временем. Он мило ностальгировал о былых временах, вспоминал о старых сделках, успехах и радостных моментах на своем пути. Возможно, он предчувствовал свою смерть. Возможно, осознал, что редкие дни нахождения в здоровом состоянии не стоить распылять на гнев и злость.

В первый понедельник марта он оставил на моем телефоне сообщение: умер старый доктор Финикс Санс. Также Краузе поинтересовался, могу ли я перезвонить ему. Есть вопрос.

Когда мы связались, он вновь спрашивал о Зале Славы, о том, сможет ли он преодолеть финальное голосование. В который раз я выразил свою надежду на лучшее, сказал, что в НБА считают его человеком, который более чем заслуживает места в Спрингфилде, а его заслуги — длительными и стоящими уважения.

«Я надеюсь. Я надеюсь, что смогу быть там. Я верю, что мои дети и мои внуки разделят этот момент со мной», — сказал мне Краузе.

Джерри Краузе не был членом Зала Славы, но его вклад в игру, его гений, будут с нами вечно. Вот скаутский отчет о нем, который будет актуален всегда: никто не сможет написать историю баскетбола без Джерри Краузе.