Зарвавшийся единоличник. Почему не стоит «хейтить» лидера вылетевшей команды

Из всех завершившихся серий в последние пару дней наиболее бурные дискуссии посвящены победе «Портленда» над «Оклахомой». 50 очков и решающий трехочковый Дэмиана Лилларда на последних секундах, бессилие Расселла Уэстбрука и вылет «громовержцев» в первом раунде плей-офф уже в третий год подряд сформировали довольно однобокое представление о случившемся.

Ценность Лилларда как в исторической перспективе, так и в настоящем времени возросла до цифр, сопоставимых с численностью Китая, тогда как Уэстбрука заклеймили безнравственным идолом, приближение которого к любому живому существу сопровождается паническим криком и треском радиоактивных счетчиков.

О манере игры Уэстбрука, ее качестве и полезности можно спорить до хрипоты, но меня обескураживает то, как быстро все согласились с тем, что бросок Лилларда обесценил наследие Расселла Уэстбрука. Прежде всего, оценивать чье-либо спортивное наследие правильнее по окончании карьеры, а не тогда, когда большая часть критикующих находятся «во власти момента». Да и когда сформировался четкий критерий того, кто и как должен выстроить свою карьеру, чтобы она считалась успешной?

У разных игроков НБА, как и у обычных людей, абсолютно разные приоритеты. Одни стремятся в лигу, чтобы стать чемпионами, другие — чтобы заработать, третьи просто хотят воплотить мечту детства и после истечения первого 10-дневного контракта ставят галочку и едут играть в Европу.

А есть те, кто приходят с целью показать, что, даже преуспев в лиге с огромным количеством правил и ограничений, способны оставаться самими собой, пусть даже их собственные представления в глазах окружающих выглядят завышенными.

К Уэстбруку справедливо применить выходящее из обихода выражение — он просто из другого теста. Поведение, мораль, маниакальное желание отстаивать свою самобытность в стиле игры, внешнем виде, манере поведения — всё это для Расселла гораздо важнее, чем звание чемпиона.

Как и каждый профессиональный спортсмен, он, конечно, стремится к высшим достижениям, но для Уэстбрука принципиально важно стать чемпионом на своих условиях. И если вдуматься, в этом он как две капли воды похож на Дэмиана Лилларда.

Тот в открытую заявляет, что хочет остаться в Орегоне до конца карьеры, посвятить всего себя «Портленду», пусть даже расплатой за старомодную по нынешним временам лояльность станет отсутствие чемпионского перстня. Лиллард предпочтет остаться в памяти поколений современной реинкарнацией Реджи Миллера, нежели стать чемпионом по принципу добора ветеранов в команду.

Крайность Уэстбрука может быть не столь привлекательна, особенно сейчас, но она достойна уважения. В отличие от более рационального Лилларда, Уэстбрук стремится представить свои лучшие качества как можно ярче. Расс непременно хочет показать, что, если «Оклахома» и станет чемпионом, то это будет следствием его самоотдачи, безудержного напора. А также доказательством того, что он в одиночку сумел сделать то, чего не удалось «той самой» упакованной под завязку «Оклахоме» с Кевином Дюрантом, Джеймсом Харденом и Сержем Ибакой.

Проблема в том, что игровые качества Уэстбрука в современной лиге отрицают достижение результата при таких исходных. Он посредственно бросает с дальней и средней дистанции, будучи разыгрывающим, не расстается с мячом, а, значит, лимитирует действия своих партнеров. Расс проводит много времени на площадке, что не позволяет тренеру варьировать состав, а заодно приуменьшает авторитет наставника в глазах других игроков.

Плюс ко всему Расселл себе на уме. Даже оклахомские журналисты говорят о его обособленности, редком желании покидать круг семьи и участвовать в совместных ужиных с партнерами по команде. Всё это может не нравиться по сугубо личным причинам, но никак не отразится на его наследии. Просто потому что у каждого оно свое.

Уилт Чемберлен был великим чемпионом? Нет. У него есть два чемпионских титула, но помнить мы его будем как непревзойденного рекордсмена, человека, набравшего 100 очков в одном матче, игрока, чьи многочисленные достижения останутся непобитыми еще очень долго.

У Оскара Робертсона, есть чемпионский перстень, но в истории он навсегда останется как первый игрок, набиравший трипл-дабл на протяжении целого сезона. Один из самых свежих примеров — Аллен Айверсон.

Моего старческого стажа хватает на то, чтобы помнить, как участники первых российских стритбольных турниров просили своих сестренок заплетать им косички, чтобы походить на заморского кумира. Им было плевать, насколько нелепо это выглядит, они, как и миллионы фанатов НБА по всему миру, были влюблены в спесивого скоростного разыгрывающего без видимой тяги к тренировочному режиму, зато с криминальным прошлым.

До сих пор все помнят его кроссовер в противоход Майклу Джордану, его бесноватый и триумфальный регулярный сезон 2000/2001, по итогам которого он стал MVP. И уж, конечно, никто не забудет, как Айверсон выразительно перешагивал через Тайрона Лю после результативного броска в финальной серии с «Лейкерс», которую он вместе со своей «Филадельфией», к слову, проиграл.

Зато почему-то не вспоминают, что после 2001-го и до конца своей карьеры Айверсон только раз прошел дальше первого раунда плей-офф, как его трижды меняли в течении двух сезонов и как ради заработка кичливый Ответ ездил в турецкий «Бешикташ». Все это тоже часть наследия Айверсона, но лишь ее незначительная часть.

Сегодня это член Зала славы баскетбола, чья майка увековечена под сводами домашней арены «Сиксерс», культурный феномен, навсегда изменивший отношение масс к баскетболу, человек, игравший, прежде всего, сердцем, а уж потом головой. Симптомы, когда-то наблюдавшиеся у Айверсона, сейчас есть и у Расселла Уэстбрука, более того, в историческом контексте Расс уже сейчас выглядит предпочтительнее.

Расс стал первым игроком в истории, кому удавалось на протяжении трех сезонов подряд собирать трипл-дабл. Представьте себе уровень постоянной интенсивности, с которой человек должен играть, чтобы демонстрировать эти «просто цифры».

Не исключено, что в ближайшем будущем, когда скорость (она, как известно, уходит первой) и атлетизм начнут покидать Уэстбрука, он научится менять темп игры и уже не будет носиться на скорости 200 км/ч вне зависимости от того, играет он против «Финикса» в регулярке или «Сан-Антонио» в плей-офф. Может быть, Уэстбрук найдет тренера, которому он доверится настолько, что позволит ему руководить командой, а не просто стоять у бровки, изображая манекен.

В ноябре Расселлу исполнится 31 — время принимать одни решения и отказываться от других, а это значит, новая череда возможностей для того, чтобы видоизменить свое наследие.